Кoрeннoй мoсквич Никoлaй Лeбeдeв в 1939 г. впeрвыe вышeл нa сцeну Тeaтрa юнoгo зритeля, мeчтaя o кaрьeрe aртистa, нo нaчaлaсь вoйнa, кoтoрaя и oпрeдeлилa eгo судьбу, кaк oнa oпрeдeлилa судьбу всeгo eгo пoкoлeния. Вeснoй 1941 гoдa мoлoдoгo aртистa призвaли в aрмию, и с пeрвыx дней войны дьявол оказался на фронте. Был контужен, ранен и в бессознательном состоянии взят в полон. Три неудачных побега, цифра концентрационных лагерей прошел сей солдат.
— Время, в котором я жил, учился, влюблялся, еще стало историей, — рассказывал возлюбленный мне еще пару полет назад. — Жизнь устроена беспричинно, что все плохое заштриховывается.
А плохого — в закромах, ужасного, бесчеловечного — Колян Лебедев хлебнул спустя край.
— На войне весть страшно. Особенно делать что ты попал для нее из Москвы, изо интеллигентной семьи и в первый раз столкнулся со смертью. Возьми войне все далеко не так, как пишут в книгах неужели показывают во многих фильмах. Нешто что «Баллада о солдате» и «Нормандия-Неман» чистосердечно все рассказали. Во я поражаюсь, что в фильмах тысячекратно показывают, как военнопленных конвоируют автоматчики с собаками, которые весь время лают. (вот) так никаких собак маловыгодный было. Было приблизительно: колонну пленных конвоировали три-четверик охранника с автоматами и с хворостинами, которыми они нас подгоняли, (то) есть скотину. Вот такая что верно. Или когда по мнению телевизору в военных фильмах вижу девчонок в военной форме с подведенными глазами — залпом выключаю.
Да, некто знает правду о войне, пройдя лагерь смерти «Ламсдорф-III» в Судетах, считавшийся филиалом Освенцима. «Нас в этом месте содержали как говнюк, в отличие от англичан разве французов. Те получали посылки, играли в волейбол, инда убегали за территорию лагеря и крутили романы с немецкими девчонками. А автор этих строк, советские военнопленные, такого порядка жизни не имели. Хлебнули всех ужасов», — вспоминает Ник Сергеевич.
Он считает, ему счастье улыбнулось в том, что бивак освобождали советские, а малограмотный американские войска, на иной манер потом он бы верно угодил уже в серпастый лагерь. А так…
— Истечении (года) освобождения у меня было три допроса: запевало формальный — кто я, а, где служил? Второстепенный — с матом и угрозами, а беспристрастный очень интересный. Передо мной стоял кардинально интеллигентного вида смершевец, курил, неотрывно смотрел на меня. Предложил стаканчик коньяка и сигару. А я раньше этого и коньяка без- пил в жизни, и немного погодя лагерной жизни ослабленный был, но выпил. И якобы сейчас вижу себя со стороны — под глазами все плывет, а я рассказываю, рассказываю… А спирт на меня смотрит, смотрит…